Действительно, Россия в этот период вступала в век Просвещения. Идеи европейского просвещения быстро распространялись по стране.
И этому во многом способствовал фаворит Елизаветы Иван Иванович Шувалов.
Он был подлинным русским меценатом, ценителем искусств и науки, а его дружба с Вольтером и Гельвецием способствовала этому.
Однако планам переустройства России, задуманным И. И. Шуваловым, не суждено было сбыться. Осенью 1761 г. Елизавета серьезно заболела и 25 декабря «сию временную на вечную жизнь пременила».
Российский историк В. О. Ключевский, давая общую характеристику правлению Елизаветы, подчеркнул, что «самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета — наследник Петр III». Петр III — герцог Голштинский (Карл Петр Ульрих), в православии Петр Федорович, был сыном старшей сестры Елизаветы Анны Петровны и герцога Голштейн-Готторпского Карла Фридриха.
Петр родился 10 февраля 1728 г. В 1742 г. Елизавета Петровна забрала его в Россию и объявила своим наследником. Человек невежественный, занятый преимущественно развлечениями, Петр не признавал ничего русского и преклонялся перед прусским королем Фридрихом II. Внук Петра I и внучатый племянник Карла XII любил, по словам современников, только четыре вещи: скрипку, собак, своего карлика и Елизавету Воронцову.
Он мог дни и ночи напролет играть в деревянных солдатиков. Бездарный по природе, слабый умом мальчик на всю жизнь затаил ненависть к книгам, особенно на латинском языке.
Став императором, Петр III запретил держать во дворце книги на латыни.
Указом о ликвидации Тайной канцелярии устранялось политическое сыскное ведомство, внушавшее населению страх, и ослаблялась роль доносительства в русской жизни.
Манифестом «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» (18 февраля 1762 г.) дворяне освобождались от обязательной службы государству, существовавшей в России многие предшествующие годы. Отныне дворяне могли сами выбирать, служить им или не служить.
Многие дворяне воспользовались манифестом, покинули службу и отправились жить в свои поместья. Далеко идущие планы имела и церковная реформа, частью которой являлся указ о секуляризации церковных земель.
Петр III предлагал Синоду установить равенство церквей, отменить обязательность постов, не считать греховным нарушение седьмой заповеди (не прелюбодействуй), «ибо и Христос не осуждал», исполнять все рекомендации императора и позволил раскольникам, бежавшим за границу, возвратиться в Россию.
Указом о секуляризации наносился серьезный удар по могуществу православной церкви.
Все церковно-монастырские крестьяне должны были перейти в ведение государства.
Эти реформы отвечали интересам страны и интересам дворянства и, казалось бы, должны были обеспечить императору популярность и поддержку. Но этого не произошло.
И виной тому стал сам император.
В первые дни царствования он ликвидировал лейб кампанию — роту Преображенского полка, которая возвела в 1741 г. на престол Елизавету Петровну, что явилось серьезным поводом для недовольства в среде гвардейских офицеров. Масло в огонь добавляли слухи о намерении императора отменить все обряды православной церкви, убрать из церквей иконы, заставить русских священников брить бороды и носить сюртуки вместо ряс. Недовольство вызвало подписание (24 апреля) мира, а затем и союзного договора с Пруссией.
Особое же негодование, прежде всего среди гвардии, вызвало решение Петра III начать войну против Дании из-за Шлезвига, принадлежавшего его предкам по отцу.
Вот что писал советник датского посольства в Петербурге А. Шумахер: «Нация устала от войн вообще, но с особым отвращением относилась к предстоящей, которую бы пришлось вести при нехватке провианта, магазейнов, крепостей, флота и денег, в столь удаленных краях из-за чуждых, не касающихся России интересов, против державы, жившей, с незапамятных времен, в добрососедстве с Россией».
Не последнюю роль в этом неприятии страной Петра III играли и взаимоотношения императора с его женой Екатериной.
Все эти обстоятельства и подготовили очередной дворцовый переворот в России.