Туристическая компания Voyage. Туры и экскурсии

Одновременно правительство начало создание постоянного пехотного войска. Зародыш этого войска составляли отряды пищальников. В начале XVI ст. (между сентябрем 1549 г. и августом 1550 г.) Иван IV учредил «выборных стрельцов пищалей 3000 человек, а велел им жить в Воробьевской слободе, а головы у них учинил детей боярских».

Было сформировано 6 «статей» (или полков) по 500 человек, которые делились на сотни и десятки.

Иван IV «жалованье стрельцам велел по четыре рубли на год». Для обеспечения стрелецкого войска вводился новый подворный налог — «пищальные деньги», который до этого собирался не повсеместно. Хорошо вооруженное стрелецкое войско имело значительное преимущество над дворянской конницей, постепенно уступавшей ему место.

Стрельцы несли постоянную службу. В свободное от службы время они могли заниматься торговлей и промыслами.

К концу XVI ст. в армии Российского государства насчитывалось около 25 тысяч стрельцов. Они несли постоянную службу почти во всех городах страны.

В 1556 г. утверждается Уложение о службе «всем людем, как им вперед служити».

Оно вводило для всех светских феодалов, помещиков и вотчинников обязательную военную службу. Служба начиналась с 15 лет и переходила по наследству.

(До этого возраста дворянин считался недорослем.) Согласно Уложению о службе, с каждых 150 десятин земли должен был выходить на службу вооруженный конник.

Тем, кто вывел большее количество воинов, чем полагалось, платили денежную «допомогу», а кто меньше — платил денежный штраф. Во второй половине XVI ст. в войско влились казаки, жившие на Дону.

Таким образом, военные реформы Ивана IV укрепили вооруженные силы государства.

При Иване IV в 1550-1551 гг. приступили к описанию земель, провели реформу поземельного обложения.

В государстве вводилась единая окладная поземельная единица — так называемая «Большая соха». (До этого в различных районах страны применялись свои окладные единицы: в Новгороде — обжа; в Пскове — выть; в Перми — сошка и др.) Размер «Большой сохи» для разных категорий земель устанавливался неодинаковый и колебался от 600 до 1200 десятин: для земель служилых людей он составлял 800 четвертей «доброй земли» в одном поле; для церковных земель — 600 четвертей; для земель черносошных крестьян — 500 четвертей.

(Одна четверть равнялась десятины.) В городах в «соху» включались дворы.

Одновременно вводились и дополнительные налоги: на содержание стрельцов — «пищальные деньги»; на выкуп пленных из неволи — «полоняничьи». Такое обложение фактически означало различную степень тяжести налогов, определявшуюся социальной принадлежностью землевладельца.

Преобразования середины 50-х годов коснулись и церкви.

23 февраля 1551 г. открылся церковный собор, на котором присутствовали митрополит, царь, князья, бояре и думные дьяки.

Иван IV подверг критике внутрицерковные порядки, моральное состояние служителей церкви и указал, что пороки духовенства, небрежное выполнение церковных обрядов вызывает в народе отрицательное отношение к церкви. Царь предложил собору обсудить меры для искоренения непорядков в церковных и мирских делах.

Результатом этого обсуждения стало соборное уложение «Стоглав». Собор пошел на некоторые уступки: запретил монахам пить водку, разрешил лишь виноградное вино, пиво и мед. Приказал протопопам следить за священниками, чтобы они «не билися и не лаялися, и не сквернословили, и пьяни бы в церковь и во святый алтарь не входили, и до кровопролития не билися», унифицировал церковные обряды узаконил «двуперстное сложение» совершении крестного знамения.

Собор устанавливал контроль церкви за лето писанием и иконописанием. Образцом иконописания стали иконы Андре Рублева.

Церковным организациям рекомендовали открывать училища для детей. Собор запретил русским людям общение с иностранцами, которые все чаще стали приезжать в Россию.

Это мотивировалось тем, что русские люди от них перенимают плохие обычаи и «Бог казнит их за таковые преступления». Собор еще раз подтвердил незыблемость церковно-монастырского землевладения, а те, кто покушается на богатства церкви, объявлялись «хищниками» и «разбойниками».

Церковь категорически выступила против подсудности священнослужителей светской власти, утверждая, что церковные законы этого «не повелевают». Царским судьям передавались только дела о душегубстве и разбое.